Восьмой

Холодное солнце скупо освещало безлюдные улицы, разбрасывая вокруг веселые мириады солнечных зайчиков, рожденных осколками стекла. Разбитые витрины, стекла машин, искореженными грудами металла перегораживающих дороги. Непоседливая игра света, поразительно неуместная в декорациях разрухи заброшенного города.
Зрелище, ставшее для меня за последние дни привычным и даже почти родным. Мне нравилась эта атмосфера запустения и одиночества. В ней было что-то от романтики Робинзона Крузо, только я жил не на необитаемом острове, а в пустующих “каменных джунглях”.
Впрочем, в причинах моего пребывания среди этих полуразрушенных зданий не было ничего романтического. Я не искал уединения ради удовлетворения своего чувства прекрасного. Господь свидетель, я хотел бы жить как жил, в копошащемся улье большого города. Пожалуй, стоит рассказать, как я очутился там, где сейчас нахожусь.
Дело в том, что однажды ночью, которая была как и многие другие мои ночи, бессонной, семь демонов постучались в мою дверь. Откуда я знаю, что это были демоны? О, они представились. Видимо вежливость - их отличительная черта. Почему я им поверил? Об этом - далее.
Я поначалу не обратил внимания на тихий стук, органично вписывающийся в звуки ночного города за окном. Похоже, что они ждали, пока я пойму, что стучат именно в мою дверь, прежде чем войти. Я не знаю почему они не вошли сразу. Последующие ночи показали, что двери и расстояния для них ничто.
Впрочем, очень скоро мерное постукивание привлекло мое внимание и тогда они вошли. Семеро одинаково высоких мужчин в строгих черных костюмах. Семеро высоких мужчин без лиц.
Они стояли полукругом, и я чувствовал на себе взгляд семи пар глаз, которых у них не было. Прежде чем я сумел оправиться от шока и смятения, в которые меня повергло внезапное появление незнакомцев столь странного вида в моем доме, они заговорили.
Сложно описать их голоса, ведь у моих полуночных гостей не было ртов. Шум ночных улиц, тихое гудение огромного улья невообразимым образом начало складываться в слова.
- Dies irae, dies illa - вот, что было сказано мне в ту ночь.
А потом я провалился в бездну лихорадочных видений, накатывающих на меня подобно волнам бушующего океана. Я видел реки, полные бурлящей крови. Я видел разверстые в безмолвном крике рты. Я видел, как миллионы людей сгорали в алых языках пламени, превращаясь в пепел, который взмывал в небеса, затягивая их грозными серыми тучами. И над всем этим стояли, склонив головы, семеро высоких мужчин.
Был и восьмой. Стоящий на коленях у их ног. Тот же строгий костюм, что и на прочих. Единственное отличие - у него было лицо. Мое лицо. Перекошенное отчаянием и какой-то страшной злорадной гримасой. Но мое.
Видение оборвалось так же неожиданно, как и нахлынуло. Я стоял на коленях в своем доме, а надо мной возвышались семеро.
- Redemptio - проскрипел ветер за окном.
Один из семерых по отечески положил руку мне на плечо, которое тут же взорвалось резкой болью, как от ожога.
Тогда я словно очнулся. Боль вырвала меня из мягких лап апатии и, сбросив с плеча руку, я кинулся к шкафу, где лежал дедовский трофейный маузер и несколько обойм. Я даже не думал, что скорее всего он окажется нерабочим. Мои мысли метались в панике, и я стремился к единственному оружию, что у меня было.
Пистолет отказался рабочим. Семь пуль, семь грохочущих смертей нашли свои цели. Тяжело дыша я стоял посреди пустой комнаты и смотрел на семь пуль, аккуратным полукругом покоящихся на полу. Этой ночью я выжил.
Потом я бежал. Бежал, уводя за собой семерых вестников. Каждую ночь они приходили, и каждую ночь я прогонял их. Сталь и свинец. Свинец и сталь.
Следующая ночь будет последней. Последняя обойма, в которой покоятся, ожидая своего часа восемь пуль. Семь для моих гостей. И последняя пуля - мне.
Какого бы искупления они не хотели, им его не получить. Чего бы это ни стоило нашему прогнившему миру, я не уйду с ними. Завтра на закате восьмая, последняя пуля сделает свое дело.